Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая - Стивен Кинг

Бейкер понял и рассмеялся, затем несколько раз кашлянул.

— Тебе бы выступать по телевизору, — сказал он. — Ну что, ты написал историю своей жизни?

Ник кивнул и протянул шерифу исписанный листок бумаги. Бейкер сел и внимательно прочел написанное. Когда закончил, он с новым выражением посмотрел на Ника. Юноша смутился и опустил глаза.

Когда же вновь посмотрела на Бейкера, тот спросил:

— И ты с шестнадцати лет жил сам? Целых шесть лет?

Ник кивнул.

— И ты действительно собираешься поступать учиться?

Ник приписал внизу своей «автобиографии»:

«Если вам кажется, что я слишком взрослый для этого, то ведь я поздно научился читать и писать. И еще, мне было негде взять деньги».

— И на каких же курсах ты хотел бы учиться?

Ник написал:

«Геометрия. Высшая математика. Языки. Все это входит в программу колледжа».

— Языки. Ты имеешь в виду иностранные? Французский? Немецкий? Испанский?

Ник кивнул.

Бейкер рассмеялся и покачал головой.

— С ума сойти! Глухонемой говорит об изучении языков! Не обижайся, дружок. Ты же понимаешь, что я не со зла.

Ник улыбнулся и кивнул.

— А почему ты много скитался?

«Понимаете, когда я в плохом настроении, я не могу долго оставаться на одном месте. И еще раньше я боялся, что меня отправят в какой-нибудь другой приют».

— Я бы мог предложить тебе остаться здесь. Но… кое-кому это может не понравиться.

Ник кивнул, чтобы показать, что он понимает.

— Как твои зубы? Все еще болят?

Ник кивнул.

— Дать тебе таблетку?

Ник показал два пальца.

— Держи. А теперь я должен сделать кое-какую бумажную работенку, связанную с этими ребятами. Можешь заняться своими делами. Позже мы поговорим.

В половине десятого в контору шерифа прибыл доктор Соумс, человек, возвративший Ника к жизни. Ему было около шестидесяти, и он был совсем седым. Из-под густых бровей лукаво смотрели необычайно голубые глаза.

— Шериф сказал мне, что ты читаешь по губам, — сказал он. — И еще он сказал, что ты нужен ему совершенно здоровый, так что позволь осмотреть тебя. Снимай рубашку.

Ник расстегнул пуговицы и стянул рубашку.

— Боже правый, какие кровоподтеки, — ужаснулся Бейкер.

— Да, они постарались на славу, — сказал Соумс. Он посмотрел на Ника и ворчливо сказал: — Парень, ты чуть не остался без левой титьки. — И указал на огромную рану на левой груди юноши. Потом он придирчиво осмотрел голову Ника, глаза и особенно внимательно зубы. От передних зубов мало что осталось.

— Тебе придется вырвать их… — Соумс закашлялся. — Извини.

Он начал доставать из черного саквояжа инструменты.

— Скажи-ка, дружок, твоя проблема с речью физического или врожденного характера? Или кто-нибудь из твоих родных тоже был глухонемым?

Ник написал:

— Физического. Я таким родился.

Соумс кивнул.

— Благодари Бога, что при этом твои мозги в полном порядке. И надень рубашку.

Ник оделся. Ему нравился Соумс; кое в чем он был похож на Руди Спаркмана, который сказал однажды, что Бог, чтобы как-то утешить глухонемых, сделал их вдвое умнее обычных людей.

Соумс сказал:

— Открой рот пошире и сиди спокойно. Сейчас…

Внезапно сидящий за столом Бейкер надрывно закашлялся.

— Что такое, Джон?

— Простыл. И знобит почему-то. А ведь утром я совсем неплохо себя чувствовал. Да и ты, я смотрю, не вполне здоров.

— Снимай рубашку и не смей рассказывать врачу, что он болен. — Соумс повернулся к Нику: — Странно, что этот кашель и озноб приобретают характер эпидемии. Миссис Латроп больна, и все семейство Ричи, и многие живущие на Баркер Роуд. Даже Билли Уорнер, сидящий здесь, не вполне здоров.

Бейкер снял рубашку.

— Ну, посмотрим. Дыши!

Бейкер поежился:

— Боже, как холодно! Что это ты такое делаешь, что пронизывает похлеще мороза?

— Дыши, — повторил Соумс. — Теперь не дыши.

Бейкер закашлялся.

Соумс долго слушал шерифа. Спереди, сзади и снова спереди. Наконец он отложил стетоскоп и взял ложечку. Он заставил Бейкера открыть рот и заглянул в горло. Закончив, он сложил стетоскоп и ложечку в пластиковый пакет.

— Ну? — спросил Бейкер.

Соумс вместо ответа правой рукой начал прощупывать железки на шее. Бейкеру стало больно, и он отпрянул.

— Джон, — как можно спокойнее сказал врач, — ты должен немедленно идти домой и ложиться в постель. Это не совет, это приказ.

Шериф растерянно заморгал:

— Амброз! Ты ведь знаешь, что я не могу этого сделать. У меня здесь под следствием три негодяя, которых сегодня днем нужно переправить в Камден. Я оставил с ними на ночь этого парнишку, но я не имел права так поступать и не поступлю так больше. Он немой. Я подвергал его жизнь опасности.

— Не думай о нем, Джон. У тебя самого есть гораздо более серьезные проблемы. Это какая-то респираторная инфекция, — звучит совсем не страшно, но на самом деле очень опасная штука. Ты очень болен, Джон, и к тому же представляешь опасность для окружающих. Иди домой и ложись в постель. Отвезешь их завтра, если тебе станет легче. А лучше вызови патруль и поручи это сделать ему.

В поисках поддержки Бейкер посмотрел на Ника.

— Но ты же знаешь, что я…

— Идите домой и немедленно ложитесь в постель, — написал Ник. — Я посторожу их. Кроме того, я должен отплатить вам за заботу и за таблетки.

— Ты и так много работаешь, — добавил Соумс. И закашлялся.

Бейкер взял со стола лист с «историей жизни» Ника:

— Можно, я возьму это домой и дам почитать Дженни? Ты ей очень понравился, Ник.

— Конечно, — написал Ник. — Конечно, можно. Она очень милая.

Бейкер направился к двери.

— Прими аспирин, — напутствовал его Соумс. — Я очень осторожно отношусь к подобной инфекции.

— В ящике стола лежит коробка из-под сигар, и там еще осталось несколько штук, — обернулся в дверях Бейкер. — И немного денег. Сходи куда-нибудь и позавтракай. Эти ребята некоторое время обойдутся без тебя. С ними все будет в порядке. Просто потом напиши, сколько денег потратил. Я заставлю полицейский департамент их компенсировать.

Ник кивнул.

Около шести часов вечера с ужином в коробке и пакетом молока появилась Джейн Бейкер.

Ник написал:

— Огромное спасибо. Как себя чувствует ваш муж?

Она засмеялась:

— Он хотел прийти сам, но я отговорила его. Днем у него поднялась температура, но к вечеру она стала почти нормальной. Мне кажется, виной тут заключенные. Джонни предпочитает отвезти их в тюрьму сам, не доверяя патрулю.